Неточные совпадения
Час, который Привалову пришлось провести с глазу на глаз с Агриппиной Филипьевной, показался ему бесконечно
длинным, и он хотел уже прощаться, когда в передней послышался торопливый
звонок. Привалов вздрогнул и слегка смутился: у него точно что оборвалось внутри… Без сомнения, это была она, это были ее шаги. Антонида Ивановна сделала удивленное лицо, застав Привалова в будуаре maman, лениво протянула ему свою руку и усталым движением опустилась в угол дивана.
Праздничный день. Екатерина Ивановна кончила свои
длинные, томительные экзерсисы на рояле. Потом долго сидели в столовой и пили чай, и Иван Петрович рассказывал что-то смешное. Но вот
звонок; нужно было идти в переднюю встречать какого-то гостя; Старцев воспользовался минутой замешательства и сказал Екатерине Ивановне шепотом, сильно волнуясь...
И звуки летели и падали один за другим, все еще слишком пестрые, слишком
звонкие… Охватившие мальчика волны вздымались все напряженнее, налетая из окружающего звеневшего и рокотавшего мрака и уходя в тот же мрак, сменяясь новыми волнами, новыми звуками… быстрее, выше, мучительнее подымали они его, укачивали, баюкали… Еще раз пролетела над этим тускнеющим хаосом
длинная и печальная нота человеческого окрика, и затем все сразу смолкло.
Он позвонил и велел явившемуся на
звонок лакею узнать, может ли принять Евгений Константиныч. Лакей через пять минут явился с
длинным конвертом на серебряном подносе. Прейн разорвал конверт и несколько раз торопливо перечитал маленький листок английской почтовой бумаги цвета морской воды.
В 11.45, перед тем как идти на обычные, согласно Часовой Скрижали, занятия физическим трудом, я забежал к себе в комнату. Вдруг телефонный
звонок, голос —
длинная, медленная игла в сердце...
Наружности он был богатырской: высокий и стройный, с румяными щеками, с белыми, как слоновая кость, зубами, с
длинным темно-русым усом, с голосом громким,
звонким и с откровенным, раскатистым смехом, говорил отрывисто и скороговоркою.
С этими словами мы снова очутились у знакомой зеленой двери капитановой квартиры. Он нетерпеливо дернул
звонок и, вскочив на минуту, действительно тотчас же выскочил назад. В руках его была женская картонка, в каких обыкновенно модистки носят дамские шляпы, большой конверт и
длинный тонкий сверток. Из этого свертка торчала зонтичная ручка.
Тысячи звуков смешивались здесь в
длинный скачущий гул: тонкие, чистые и твердые звуки каменщичьих зубил,
звонкие удары клепальщиков, чеканящих заклепы на котлах, тяжелый грохот паровых молотов, могучие вздохи и свист паровых труб и изредка глухие подземные взрывы, заставлявшие дрожать землю.
В то время здесь было большое движение; проходили
длинные обозы с товарами, и бывали тут разные случаи, вроде того, например, как лет 30 назад обозчики, рассердившись, затеяли драку и убили проезжего купца, и в полуверсте от двора до сих пор еще стоит погнувшийся крест; проезжали почтовые тройки со
звонками и тяжелые барские дормезы, с ревом и в облаках пыли проходили гурты рогатого скота.
Полк вытянулся в
длинную, узкую колонну и двинулся. Солдаты шли бодро, радуясь свежему, веселому утру, отдохнувшие и сытые. Всем хотелось петь, и когда Нога своим
звонким, сильным голосом затянул...
Это Терек! Бурное дитя Кавказа, я узнаю тебя!.. Он рассказывает бесконечно
длинную, чудную сказку, сказку речных валунов с каменистого дна… И бежит, и сердится, и струится… Потом я услышала цокот подков быстрого кабардинского коня,
звонкие бубенцы тяжеловесных мулов, лениво тянущих неуклюжую грузинскую арбу. Колокольчики звенят… Звон стоит в ушах, в голове, во всем моем существе. Я вздрагиваю и открываю глаза.
В передней раздался
звонок. Вошел красивый студент в серой тужурке, с ним молодая девушка — розовая, с
длинною косою. Это приехали за Варварой Васильевной из деревни ее брат Сергей и сестра Катя.
Сани круто повернули к подъезду. Палтусов выскочил и дернул за
звонок. На одной половине дверей медная доска была занята двумя
длинными строчками с большой короной.
Николай Леопольдович поднялся по широкой, устланной коврами лестнице, прошел в сопровождении выбежавшего на
звонок швейцара, лакея
длинный коридор и очутился к роскошно убранной приемной.
Послышался
звонок, и вслед за его дребезжащим звоном влетела в кабинет, шурша своим
длинным шелковым шлейфом, молодая дама, блистая красотой, парою обворожительных глаз и алмазами, сверкавшими на ее груди и в ушах. Она была в трауре, скрашенном некоторыми туалетными принадлежностями национального цвета. При появлении ее все спешили оправиться и встать со своих мест.
Говорил очень долго. По всему залу шли разговоры. Председатель несколько раз давал предупредительный
звонок. Докладчик глядел на часы в браслете, отвечал: «Я сейчас!» и все сыпал в аудиторию сухие, лишенные одушевления слова. Самодовольно-длинные и зевотно-скучные доклады были привычным злом всех торжеств, и их терпеливо выносили, как выносят
длинную очередь в кино с интересной фильмой: ничего не поделаешь, без этого нельзя.
Пришли музыканты, прогнали девчат. Зазвенели
звонки. Отдернулся занавес.
Длинный стол под красной скатертью, большой графин с сверкающей под лампочкою водой. Как раз над графином — продолговатое, ясноглазое лицо Гриши Камышова, секретаря комсомольского комитета. Он встал, объявил собрание открытым, предложил избрать президиум. Избранные рабочие, работницы и пионеры заняли места на сцене.